Если бы изображение на фотографиях могло двигаться (как было в "Гарри Поттере"), надо было бы непременно сфотографировать Андрея Гаврилова за фортепиано.
Если бы изображение на фотографиях могло двигаться (как было в «Гарри Поттере»), надо было бы непременно сфотографировать Андрея Гаврилова за фортепиано. Потому что видеть, как он играет, так же замечательно, как и слышать. Накануне, в Международный День музыки, в рамках фестиваля «Алябьевская осень» в тюменской филармонии состоялся первый концерт пианиста с мировым именем. Вечер фортепианной музыки открыли девять ноктюрнов Фредерика Шопена, начавшихся так нежно, что фотографы «наступали на горло» своему желанию сделать снимок, чтобы не бряцать затворами фотокамер, и слышно было только, как порой скрипнет педаль. Иногда ноты звучали настолько тихо, что, казалось, это не Гаврилов нажал на клавишу, а села бабочка или упала бумажка, которые мотыльками летели сверху весь концерт. После каждого ноктюрна тюменцы устраивали Андрею Гаврилову овацию, а он вставал и молча кланялся каждый раз с разным выражением лица, в зависимости от настроения сыгранного. Также без единого слова он ушел за кулисы после первого отделения и после антракта (в котором подстроили фортепиано) появился, чтобы сыграть сонату № 8 Сергея Прокофьева — последнее, полное растерянности, сочинение, написанное композитором обо всех ужасах, пережитых Россией в минувшем веке. «Прокофьев практически никогда, до проявления даже определенного цинизма, не реагировал на происходящее вокруг его родины, — сказал Гаврилов, когда соната была сыграна и почти пропала надежда, что он что-то скажет залу. — И вот восьмая соната — это его завещание. И здесь она показывает все его страшные переживания, его ужасную потерянность, незнание, что делать. В третьей части он рисует картину, которая, конечно, всем нам знакома и по истории, а старшему поколению и по воспоминаниям, когда с одной стороны трубят в трубы, с другой стороны какая-то невероятная грязь, которую он рисует в средних голосах. Вся мозаика общества, переполошенного, гибнущего…» Единственный раз, именно здесь, подчеркнул пианист, решительный Прокофьев в одном отрывке (где показывает себя самого) написал irresoluto, «нерешительно». После, хотя заявленная программа была сыграна, Андрей Гаврилов, улыбаясь, заметил, что на этой ноте не хочется заканчивать День музыки. «Я хочу сыграть раннего, веселого Прокофьева, футуриста Прокофьева, золотого медалиста Петербургской консерватории, который сделал замечательную пародию на „Фауста“ Гете и назвал ее „Наваждением“, опус 4. Написал его он на последнем курсе Петербургской консерватории. Чудесная пьеса, которая очень смешно пародирует немцев». К радости зрителей, их ждали еще два «бонуса» — Гаврилов сыграл Сонату Скарлатти ре-минор и «Прогулку» из «Ромео и Джульетты» Прокофьева.
В ответ на нежелание зала его отпускать он сказал, что надеется, что это не последний его приезд в Тюмень. «Я хочу показать еще множество шедевров мировой литературы. За свою долгую концертную жизнь я нашел взгляд, который дает нам посмотреть с новой стороны на все самые знаменитые произведения, включая Первый концерт Чайковского, Третий и Второй концерт Рахманинова, которые у нас у всех, как говорится, „на ушах“. И тем не менее в них очень много мне открылось и я с удовольствием буду их вам играть».
По теме:Тюмень «выросла из провинциальных штанишек»В Тюмени джаз играли «долгожители»
