Это была не та презентация книги, где счастливый автор срывающимся от радостного волнения голосом говорит какие-то приличествующие случаю слова, а редактор и издатель благодушно гудят ему в тон. И все гости подходят к ним за автографами на память. Правда, здесь тоже можно было получить автограф – "От кулацкого отродья, внука расстрелянного врага народа…".
Это была не та презентация книги, где счастливый автор срывающимся от радостного волнения голосом говорит какие-то приличествующие случаю слова, а редактор и издатель благодушно гудят ему в тон, и все гости подходят к ним за автографами на память. Правда, здесь тоже можно было получить автограф — «От кулацкого отродья, внука расстрелянного врага народа…». И голоса дрожали, но совершенно от иного волнения… Три брата Барышниковы, три внука врага народа презентовали книгу «Белый ветер, красный туман» — историю своей семьи.
Я смотрела на них и думала, что если бы каждая семья, чьи родные пострадали в годы репрессий, написала книгу — то собранные вместе они бы составили такую книжищу, какой еще и не было на свете. Описываемые события, возможно, были бы очень похожи друг на друга. Однако каждая из этих трагедий была бы уникальна настолько, насколько вообще уникальна человеческая жизнь.
В «Белом ветре, красном тумане» нет авторских домыслов и художественной интерпретации событий. Но это и не документальное исследование. Это, если хотите, обычная история обычных крестьян из старинной деревни с забавным названием Верхние караси (о которой, между прочим, в своих материалах для книги о пугачевском бунте упоминал еще сам Пушкин). И страшна история именно своей обыкновенностью.
Против 13 крестьян 17 сентября 1929 года было заведено дело о кулацкой группировке. 17 ноября «тройка» постановила расстрелять этих крестьян. Пять из них носили фамилию Барышниковы. Как рассказывает Александр Павлович Барышников, заслуженный врач РФ, его знакомый публицист, когда посмотрел уже готовую книгу, слегка удивился наивности этих людей — разве они не понимали в 29-м году, чем может все для них кончиться? В самом деле, главу семейства — 36-летнего Александра Ивановича Барышникова — предупреждали умные люди: погубит тебя нынешняя власть, забирай семью, уезжай куда подальше Христа ради. Не послушал казак умных людей, не бросил старых родителей, не сорвал с места всю свою огромную семью, где было шестеро детей. Не защитили его ни былые заслуги, когда воевал у Блюхера, ни Георгиевские кресты, полученные на полях сражений Первой мировой. Из протоколов обыска: «*При обыске было обнаружено: разная переписка, два Царских Георгиевских Креста (один белого металла, другой желтого), деньги Николаевские. Кресты и деньги изъяты. При обыске арестованы: Барышников Иван Александрович и его сын Барышников Александр Иванович».
*
И ведь что примечательно, соседи любезные, те, что доносы писали, также, как и он, успели в смутное время послужить в армии адмирала Колчака, только не три месяца, как он, а едва ли не два года. Но прав оказался тот, кто «проявил бдительность». Видать за нее, за бдительность получили они потом в награду от власти прекрасный дом Барышниковых — на высоком каменном фундаменте, с резными наличниками. Дом, кстати, до сих пор не развалился, не распался, стоит-красуется в деревне. Занятно, что братья-Барышниковы в конце 50-х приезжали в родную деревню и встретили соседушку-доносчика. Старичонка хромал-убегал от них, хоть и напугать его никто не старался. Сам забоялся. Тогда же, в 29-м, тот-чье-имя-не хочется-называть свидетельствовал о «контрреволюционных» казачьих пересудах, оговариваясь, что «… всякий раз я заставал эту группу и всякий раз выпивал с ними. Вследствие плохой памяти больше фактов не припоминаю, но подтверждаю, что вся эта группа собиралась то у одного, то у другого… Еще могу подтвердить, что, встречаясь по отдельности с каждым из арестованных, мне приходилось слышать от них всевозможные компрометирующие слова по отношению к власти и коммунистам. Какие не помню, но сильно компрометирующие». Воистину, как сказано в эпиграфе книги, ничто так не нуждается в подтверждении фактами, как ложь…
Средний брат — Николай Павлович — человек в Тюмени известный, депутат Областного законодательного собрания. Когда начал работать в Совете Федерации, появилась возможность обратиться за помощью к губернатору Челябинской области Петру Сумину. В результате в Тюмень и прислали «Дело». На самом деле, кажется, что ничего нет хитрого — получили дело, перепечатали аккуратно документы — и нате вам — книжка получилась. В реальности — от полученного «дела» до выхода книги в свет прошло 5 лет. Не один месяц расшифровывал материалы составитель книги Алексей Василишин, давний товарищ и бывший помощник члена Совета Федерации Барышникова. Разобрать неловко нацарапанные крестьянами, где карандашом, где чернилами, каракули на папиросной бумаге — задача не из легких. Кроме того, это было тяжело и эмоционально — читать протоколы допросов, из которых четко ясно было, что никакого смертного греха за обвиняемыми не было. Конечно, крестьяне были недовольны и выражали свое недовольство в разговорах тем, что у них подчистую выметали из амбаров весь хлеб, нимало не заботясь, что будет есть семья, чем будет кормить детей. Из протоколов обыска: «При обыске было обнаружено: ничего не обнаружено. Все крепко спрятано — и мука, и зерно, и прочее. Все должно было быть. Не святым же духом жила семья». Вот так — не обнаружено — значит, крепко спрятано…Алексей Викторович читал страницы «дела», как будто читал про своих близких — его родственники тоже были «врагами народа», матушка отбыла 8 лет лагерей. Более того, сам он родился за колючей проволокой.
«Эти люди — „преступники“ — дали достойное потомство. Посмотрите, только за этим столом сидят четверо „врагов народа“ — депутат, бизнесмен, заслуженный врач РФ, заслуженный работник транспорта РФ… Мы, внуки и правнуки „кулаков“, работаем на благо страны. Мы много сделали и еще много сделаем хорошего для Родины», — сказал Василишин. И Барышниковых, и близких Алексея Викторовича Василишина, реабилитировали спустя много лет после их гибели.
Историк и краевед Александр Петрушин (один из закоперщиков презентации, и, есть подозрение, один из инициаторов написания книги вообще) заметил на презентации, что ни к чему искать национальную идею — она есть, это — Семья. Много чего оказалось разрушено в годы репрессий, но разрушить институт семьи не удалось. Николай Павлович совершенно искренне утверждает, что им очень повезло в жизни — они всегда жили хорошо… Что стоит за этим «хорошо», более всего известно Анастасии Андреевне, когда она в 36 лет приехала с шестью детьми в Остяково-Вогульский округ.
Читаем следующие страницы «Белого ветра, красного тумана», где в очередном протоколе допроса перечисляется состав семьи подозреваемого в совершении преступления Александра Барышникова.
*«Барышников Александр Иванович, возраст 36 лет, рост 187, глаза серые, волосы темно-русые, родился 12 марта 1883 года, женат, уроженец села Верхние караси, Медведевского района, Златоустовского округа. Жена — Анастасия Андреевна, возраст 34 года. Дети: Павел — 16 лет, Анна — 15 лет, Вера — 12 лет, Сергей — 8 лет, Мария — 2 года, Михаил — 1 год.
Имущественное положение: дом, 2 лошади, 2 коровы, мелкого скота 5 штук, посевов 13,5 десятин.
Решением заседания тройки было постановлено главу семьи расстрелять, имущество, за исключением трудовой нормы, конфисковать. «Свидетель» по делу говорил на допросе про обвиняемых, что все они ранее судились, кто за эксплуатацию батраков, кто за самогоноварение, кто за несдачу излишков хлеба, «не дай Бог попасть к ним в наймы. Уморют работой насмерть. Даже детей своих не жалеют. Они у них с малку в поле работают».
*
Сложно не согласиться с доктором исторических наук, преподавателем ТюмГУ Валентиной Петровой в том, что сам по себе процесс раскулачивания — это не затея отдельно взятых оперуполномоченных. Совершенно очевидно, это была государственная политика. Если, например, в 30-е годы государство спаслось за счет сибирских крестьян, то после свою любовь государство компенсировало массовым расстрелом глав семейств, чтобы окрепшее и поумневшее крестьянское ядро не составило опасную для машины власти силу. И такие «приливы» и «отливы» — послабление-ужесточение — характерны для истории нашей страны.
О чем думали перед казнью 13 казаков, 13 крестьян из старинного села Верхние караси, одному Богу известно. Объясняли, должно быть, Всевышнему, что прятали хлеб не по злобе, не из жадности, а чтобы прокормить свою семью, ибо каждый родитель должен прежде всего заботиться о своих чадах. Молились о жизни вечной и не ведали, что обретут ее еще раз спустя много лет, когда потомки их соберутся однажды и решат издать книгу. И название дадут — «Белый ветер, красный туман».
