Больше сотни афиш выставки "Слово и кисть", которая открылась в тюменском музее изоискусств, разошлись по городу с автографами японских мастеров сёдо. На открытие экспозиции современной японской каллиграфии прибыли сенсеи красивого письма, члены ассоциации каллиграфов японии "Сёдо" ("Путь письма") Осуги Хироко и Курамото Фумиюки. Билеты на мастер-класс, ...
Больше сотни афиш выставки «Слово и кисть», которая открылась в тюменском музее изоискусств, разошлись по городу с автографами японских мастеров сёдо. На открытие экспозиции современной японской каллиграфии прибыли сенсеи красивого письма, члены ассоциации каллиграфов Японии «Сёдо» («Путь письма») Осуги Хироко и Курамото Фумиюки. Билеты на мастер-класс, запланированный после открытия выставки, достались не всем, но, кажется, ни один посетитель «Слова и кисти» не ушел без подарка. Мастер-класс в форме импровизации провела госпожа Осуги Хироко — на длинном свитке плотной японской бумаги она отразила свои впечатления от коллекции «По улицам олень бегущий», представленной в одном из залов тюменского музея. Импровизация Осуги Хироко была похожа на поэтический экспромт — вдохновившись наивной живописью ненецкого художника Константина Панкова, шаманскими атрибутами и скульптурой северного стиля, она сочинила свое многозначительное хокку или танка о тюменском Севере. Маленькая японка задумчиво бродила по длинному свитку с чайником, полным туши, и быстрые размашистые мазки оставляли на бумаге древние иероглифы «мать», «луна», «город», знаки снежной долины, оленя с олененком, густого леса, похожего больше на бамбуковую рощу. Осуги не столько писала, сколько рисовала, используя каллиграфическую технику — иероглифы ведь произошли когда-то из рисунков. Некоторые зрители разочарованно шептали: «Я так на лекциях рисую», но директор екатеринбургского центра японской культуры Марина Голомидова подчеркнула, что внешне простое изображение, напоминающее наскальную живопись, основывается на многолетнем изучении старинного и нового стилей японского письма. Современная каллиграфия впитывает древние традиции и современные течения в искусстве, представляя собой совершенно особый пласт японской культуры. Тем временем в другом зале музея господин Курамото подписывал всем желающим афиши. Сначала мастер подбирал ассоциации для каждого гостя, но потом их стало так много, что Курамото стал просто выполнять заказы: «Серебряная луна», «Саша», «культура», «Седо"… Посетители желали непременно объясниться с мастером самостоятельно — на японском, на английском, на русском «для глухих»: «Культура, понимаете? Куль-ту-ра!». Курамото сосредоточенно кивал и превращал афиши в драгоценные свитки. Автографы просили поставить на свитерах, майках, купленных неподалеку, а у гардероба, вытянув вперед руки с серыми трусами, сидел задумчивый юноша — медитировал над иероглифами? Японцы уехали, оставив в трех залах музея коллекцию каллиграфических свитков мастеров общества «Сёдо». Под каждым — подробная подпись с объяснением, какое стихотворение, высказывание или впечатление вдохновило автора. Но поскольку для большинства тюменцев японская грамота непонятна, Марина Голомидова рекомендовала воспринимать каллиграфические упражнения не умом, а сердцем, постараться проникнуться тем настроением, пониманием природы и мира, которое владело каллиграфом во время работы. Фото с выставки
