Досмотрев представление до конца, я поняла, что мне не жаль времени, проведённого в зрительном зале (а такое, к сожалению, бывает после низкопобных комедий).
Над чем и как мы смеёмся? В чём задача театра, отличается ли она сегодня от задачи столетней давности? Делает ли автоматически «плохая» должность плохим и человека, который её занимает? Серьёзные вопросы поднимает «низкопробная комедия», которую поставили в Тюменском драматическом театре. Сегодня и завтра премьерный спектакль «Извините, но я в трусах!» питерского режиссёра Александра Кладько представят на малой сцене театра.
В основу спектакля легла пьеса японского драматурга и кинорежиссёра Коки Митани «Академия смеха», по которой, кстати, автор сам снял в 2004 году фильм, известный в русском прокате как «Университет смеха». Действие происходит в Японии в 1940 году, в эпоху милитаристской диктатуры, когда даже бульварные комедии обязаны были пройти цензуру. Для российского зрителя не слишком важна японская историческая подоплёка, поскольку у нас были свои времена, когда человек в сюртуке военного покроя, ничего не понимающий в искусстве, мог поставить крест на целой театральной труппе, решив, что комедия непристойна или недостаточно патриотична.
Коллизия Митани заключается в том, что цензор, которого драматург заранее воспринимает как жестокого, нечуткого и корыстолюбивого чиновника, оказывается вдруг настолько добросовестным, что из совершенно далёкого от искусства человека к концу пьесы он превращается в единомышленника комедиографа. Это и об искусстве, которое способно пробудить творческую жилку даже в строгом служителе бюрократической машины. И о людях, которые не всегда лишь роли в социальной иерархии. И о творце, который терпеть не может замечаний и правок. Однако (как говорил один мой любимый редактор, каждому нужен редактор, даже самому редактору) оказывается, что препятствия, которые ставит на пути драматурга цензор, писатель способен переплавить в достоинства, делающие комедию ещё более смешной.
В постановке тюменского театра особенно острым становится вопрос о задачах театра в современном мире. Это в 1940 году драматург мог говорить цензору, что его задача — просто смешить публику. Но в 2013 году с этой благородной смехотворной ролью успешно справляются теле-шоу, кинокомедии, радио «Юмор ФМ», наконец.
Неужели люди до сих пор ходят в театр, чтобы похохотать над шутками, которые, возможно, не вписываются даже в основную канву пьесы, как фраза «Извините, но я в трусах!»? Не поэтому ли изменили очень точное авторское название «Академия смеха» на броское, не имеющее отношения к содержанию и общему настрою спектакля?
Как выясняется, заменили не зря, находится зритель, который приходит на спектакль посмеяться над трусами. Правда, оказывается, в некотором смысле, обманутым — перед ним слишком сложный спектакль. Зрительница Анастасия, чей отзыв был опубликован на странице театра Вконтакте, пишет, что далеко не все шутки, над которыми рыдали от хохота зрители сдачи спектакля (своеобразной генеральной репетиции, на нее приглашают сотрудников и друзей театра, журналистов и прочую «пробную» публику), воспринимаются зрителем. «Мы перестаем понимать „другой“ юмор, кроме того, который нам предлагают „Камеди“, „Самый лучший фильм“ и антрепризы — пусть поверхностный, но близкий и понятный, от которого смеемся до слез, — пишет автор. — И наблюдая за реакцией зала (и за своей), стало так понятно, что мы — приличные вроде бы люди — не можем смеяться, пока нас не поливают дерьмом и не мешают с грязью».
Из сообщения следует, что зал смеялся над шутками про клизму, а их было маловато. А я-то хотела начать свой отзыв с того, что было неловко смеяться над предложенными режиссёром карикатурными образами и глупыми шутками.
Но Коки Митани сочинил не комедию масок или положений, его история — живая, характеры в ней сложнее масок. И по мере развития сюжета становится ясно, что актёры это знают и умеют показать. В этом спектакле встретились давние товарищи по «Сторожу» Гарольда Пинтера — Владимир Орёл и Александр Кудрин](/thesaurus/181 909). Они вдвоём держат внимание публики, смешат, умиляют, печалят и наводят на размышления. Цензор Орла — персонаж загадочный и многослойный. Сначала он прост, как полено, потом кажется скользким, как лягушка, потом он всё-таки прямолинеен, но не так-то прост, в конечном итоге я запуталась, где он хитрит, а где искренен, однако ясно, что следить за этим героем интересно, увлекательно и приятно. Драматург Кудрина тоже начинается с клише — заискивающий, за глаза презирающий цензора, робкий и забитый «системой» маленький человечек. Кажется, он готов на всё, лишь бы получить одобрение цензуры? Или не на всё? Может, не такой он и забитый, во всяком случае, он настолько Писатель, что даже вопреки собственным интересам не может не сочинять. Карикатурненький дурачок расправляет плечи и становится красивым, цельным, добрым. Если в начале спектакля Драматург напоминает малопривлекательного и жалкого Жевакина из недавней «[Женитьбы», то уже к середине перед зрителем натурально романтический герой.
Замечательно, что и зритель, кому было мало шуток про трусы, и зритель, брезгливо трусы отодвигающий, в итоге остались удовлетворены. Вышеупомянутая зрительница не похохотала всласть, но задумалась о природе смеха, чем не катарсис? А я, досмотрев представление до конца, поняла, что мне не жаль времени, проведённого в зрительном зале (а такое, к сожалению, бывает после низкопобных комедий).
