Быстрее, выше, сильнее. Тюмень в конкурентном поединке за внешних инвесторов

Деньги

Антон Язовских

31 января 2017, 09:35

По мотивам Мастер-завтрака с Дмитрием Кошелевым в tmn café.

Расчет

Юг Тюменской области, да и сама Тюмень, ориентированы на привлечение внешних финансовых ресурсов. Не то чтобы своих не хватает, но приток средств извне обеспечивает более высокие темпы освоения территории, роста производства и благосостояния.

И конкуренция, если задуматься, разворачивается нешуточная — в России более 1100 городов, в том числе 169 городов имеют численность населения более 100 тысяч человек. Городов, к которым сегодня относится Тюмень (500 — 1000 тыс. чел.), и с которыми она собирается соперничать в ближайшие годы (с населением свыше 1 млн чел.), насчитывается 36, в том числе, на Уральский и Сибирский федеральные округа приходится 11 таких населенных пунктов:

• с населением более 1 миллиона — Екатеринбург, Челябинск, Омск, Новосибирск, Красноярск,

• с населением 500 — 1000 тыс. чел. — Барнаул, Иркутск, Кемерово, Новокузнецк, Томск и Тюмень.

Интересный факт: еще в апреле 2015 года РБК опубликовал рейтинг «25 самых быстро растущих городов России». При расчетах оценивались не показатели на момент времени, а именно динамика: рост транспортных потоков, динамика розничной торговли и рынка сервиса, миграционные потоки, занятость горожан на своей территории. Первыми из УрФО и СибФО в рэнкинге фигурируют Тюмень и Сургут (10 и 11 позиции соответственно). Далее, на 13 позиции значится Томск, 15 — Челябинск, 19 — Барнаул. В целом рейтинг наполнен представителями юга, в нем отсутствуют Москва и Санкт-Петербург, а также дальневосточные города.

Диспозиция

Однако, вернемся к нашему околотку — Уральский и соседний Сибирский федеральные округа. Предлагаю посмотреть на динамику численности населения тех городов, которые чаще всего попадают в фокус сравнительных анализов при оценке судьбы Тюмени:

Население тонко чувствует глубинные социально-экономические процессы. Лидировавшие в течение прошлого века Екатеринбург и Челябинск после распада СССР резко сбавили и почти обнулили темпы прироста населения. Сургут не в счет, так как в течение второй половины 20 века его взрывной рост определялся исключительно освоением нефтегазовой провинции. Да и с Нижневартовском ситуация аналогичная — появился в 1909 на месте пристани с пятью дворами.

Если же вы потрудитесь и посмотрите, как происходил рост численности этих городов в течение всего рассмотренного здесь периода, то обнаружите, что динамика населения Тюмени практически не падала в сложные 90-2000-е (несущественное исключение столь мало, что скорее должно быть названо стагнацией). Это ярко отличало нас от Екатеринбурга (с ямой в 85 тыс. чел.), Челябинска (с ямой в 70 тысяч), только восстановившегося Омска (пережившего провал на 40 тысяч), так и не восстановившего рост Кургана (минус 40 тыс. человек).

Явно причастность Тюмени к сырьевому сектору сыграла свою положительную роль — соседи с промышленной и сельскохозяйственной специализацией тяжелее пережили период раздрая экономики страны.

Ресурсы

Если взглянуть на динамику роста населения некоторых городов и сравнить ее с динамикой роста населения России, то… ничего нового там не обнаружим — всего лишь отражение процесса концентрации капитала и производства:

И этот процесс концентрации явно не остановился — мы в самой гуще событий. Но есть мысль, что его продолжение должно изменить привычный взгляд на развитие территорий. Если дальше углубляться в распределение по территории России крупнейших промышленных центров, то напрашивающийся вывод о перспективности Тюмени, как объекта вложений, лишь обретают все большую основательность.

Кстати, на эту тему весьма интересные исследования в свое время проводил Институт территориального планирования «Урбаника» из Санкт-Петербурга. Один из их выводов, сделанных еще в 2012 году: «сформировавшаяся структура промышленных центров России демонстрирует существенные территориальные и структурно-экономические дисбалансы развития, что во многом связано с использованием для развития лишь естественно сложившихся драйверов роста и с низким уровнем эффективности государственных мер регулирования и поддержки развития промышленности страны» (Отчет «Промышленный каркас России. 250 крупнейших промышленных центров страны»). Запомните этот вывод, к нему мы обратимся немного позже.

Карта

А пока предлагаю задуматься вот над чем. Размеры и темпы развития города и региона в сегодняшнем моменте — это одно. Но сохранятся ли они дальше? Что лежит в их основе? Безусловно, как внутренних, так и внешних по отношению к Тюмени инвесторов в первую очередь интересует устойчивость и объем рынков — как сбыта, так и ресурсов. И не на год или три, а на десятки лет вперед — заводы с вложениями в несколько миллиардов на спринтерской дистанции не отбиваются.

Значит, нужен поиск того, что определяет развитие территорий на длинных участках времени — взгляда лишь на текущий момент недостаточно. К примеру — вдумайтесь — за последние 100 лет привычный нам юг Тюменской области находился под управлением четырех разных столиц: Тобольск, Екатеринбург, Омск и Тюмень. Безусловно, это оставило свой отпечаток.

27 января системный взгляд с высоты истории города длиной в 640 лет на Мастер-завтраке представил Дмитрий Кошелев, который в период с 2009 по 2014 годы руководил в русской Википедии проектом «Тюменская область». «Идет эволюция данных. Анализ больших массивов позволяет поставить под сомнение многие привычные для нас концепции и допущения, особенно в сфере гуманитарных наук», — с этого начался диалог.

Автор исследования поставил ряд серьезных вопросов.

• Почему за свою историю Тюмень (Чинги-Тура) на Великом шелковом пути то становилась столицей огромного впоследствии государства хана Абу-л-Хайра (Улус Джучи), то утрачивала свои позиции, когда после падения Византии эта столица была перенесена в Искер (несколько километров от современного Тобольска)? Как подъем Тюмени связан с Московско-Сибирским трактом? И почему дорога не пошла по наиболее оптимальному варианту пути, ведь выбор был как минимум из двух?

• Как на позиции города повлияло развитие железнодорожного транспорта в купе с освоением нефтегазоносной провинции? И какую роль в этом сыграли Александр Константинович Протозанов, Борис Евдокимович Щербина и Геннадий Павлович Богомяков?

• Почему за последние 20 лет Тюмень росла быстрее, чем соседние города? Думаете, все дело в углеводородах? Тогда почему Сургут и Нижневартовск за этот же период отстали от темпов развития Тюмени на фоне бюджетного сепаратизма тюменской матрешки? Или все дело в управленческом гении Сергея Семеновича Собянина? Но нет точного совпадения по времени. Кстати, на период его руководства регионом приходится как раз стагнация численности населения города.

• Как изменится позиция Тюмени, когда ХМАО реализует проект Северной широтной магистрали? Думается, что после появления этой альтернативной дороги на Восток о глубокой интеграции Юга области и округа можно будет забыть, роль хаба будет выполнять Сургут. Кстати, аналогичное направление действий сегодня предпринимает ЯНАО. А что произойдет в случае строительства федеральной трассы Курган-Ишим? Тюмень явно потеряет свои позиции. Тогда Ялуторовск, Ишим, Сургут — это, предположительно, новые лидеры?

Дмитрий обозначил один из ключевых выводов: история Тюмени во многом продиктована не ресурсами (как, например, с некоторыми оговорками справедливо для Екатеринбурга, Челябинска или Перми), а ее географическим положением — в междуречье Тобола и Ишима удачно пересекаются торговые маршруты к 5 рынкам: Поволжью, Сибири, Китаю, Средней Азии (Индии) и Закавказью. Он представил экспертный взгляд на цепочку событий политического, военного и экономического характера, которые, то ослабляли, то укрепляли эту позицию города — ведь изначально дороги пересекались не в Тюмени, а в Ингальской долине, т. е. возле куда более удобно расположенного города Ялуторовска. С докладом можно ознакомиться здесь.

Стратегия

Однако только ли дорогами в настоящем и будущем будет определяться жизнь города и региона? Гадание на кофейной гуще — дело неблагодарное. Я предлагаю вспомнить процитированный выше вывод Института территориального планирования «Урбаника». И не зря я вначале также упомянул о том, что 20-й век — это время максимальной концентрации ресурсов и производств.

При достижении определенного уровня, регион с экономической точки зрения становится все более самодостаточным и здесь уже его развитие начинает определяться не столько внешними факторами, сколько внутренними. Речь о политической воле, которая как раз и была проявлена.

Чтобы не быть голословным, давайте обратиться к корифею стратегии развития территорий, человеку, который внес огромный вклад в становление кластерного подхода к экономике, Майклу Портеру. Он выделил еще в 90-е годы четыре стадии развития конкурентоспособности территорий:

• Стадия первая — выгодное положение обеспечивается благодаря факторам производства: природным ресурсам, благоприятным условиям для производства товаров, квалифицированной рабочей силе. Вся история города и региона за период с 1400-х и до активного освоения месторождений углеводородов — это именно развитие на факторах производства: леса с дичью и древесиной, вода с рыбой, относительно благоприятные земли и роль транзитной точки в торговле Европы с Азией. Никакой стратегии развития и опоры на внутренний спрос (в чистом виде обслуживание внешнего спроса). Но с приходом первой нефти все изменилось — включился фактор стратегии, Тюмень начала выполнять иную функцию для страны и мира.

• Стадия вторая — конкурентоспособность развивается на основе агрессивного инвестирования (крупных компаний или государства) в образование, технологии, лицензии. Здесь факторы отходят на вторую позицию, и важнейшее значение приобретают стратегия и спрос на конкретный продукт — отдача от инвестиций. По сути это то, что определяло развитие Тюмени и области от березовского газового фонтана в 1953 году и Мало-Атлымской нефти в 1959-м до наших дней. Точнее, до конца 2000-х, когда многие осознали, что старая модель развития территории исчерпала себя. Кстати, эта стадия давала о себе знать и раньше, когда прошла «спецоперация Ермака», а потом, когда увенчались успехом старания Андрея Ивановича Текутьева, и Транссиб прошел через Тюмень.

• Стадия третья — регион развивается за счет создания новых видов продукции, производственных процессов, организационных решений и других инноваций путем действия всех детерминант: факторы, стратегия, внутренний и внешний спрос на конкретную продукцию, развитие связанных отраслей (формирование кластеров). Во многом вторая и третья стадии накладываются друг на друга, и еще в советские годы одной из составляющих стратегии освоения Севера было комплексное развитие базы — Юга области. Сегодня Тюменская область именно на этой стадии, и в чистом виде опора на факторы (географическое положение, земля, внутренний спрос, лес и т. д.) теряет актуальность — обратите внимание, как часто говорится о конкуренции за кадры. И вот здесь, как раз уместно будет вернуться к докладу Дмитрия Кошелева на Мастер-завтраке. Одним из конкретных факторов развития территорий в ближайшее время он обозначил развитие скоростного железнодорожного транспорта: «Если это произойдет, будут возникать агломерации. Здесь у Екатеринбурга и Тюмени равные шансы на центр. В конкуренцию теоретически включатся и Челябинск, и Ишим, и Курган. А в дамках будет та территория, где дорога пройдет первой… Для Тюмени важно сшить пространство между Тобольском, Тюменью и Курганом. Ведь сегодня Тобольск отъедает у Тюмени воду (выход на северный морской путь — примечание автора), а Курган — сухопутные перевозки (при развитии федеральной трассы Курган-Ишим — примечание автора). Если это пространство сшить, то появится позиция лидера». Возможно, это одно из стратегических направлений вложения капиталов для региона.

• Портер пишет и о четвертой стадии — улучшение положения в глобальной конкуренции за счет уже созданного богатства. То есть, это некая позиция региона-инвестора. База этой стадии, как вы понимаете, должна закладываться уже сегодня — это специализация в международной системе разделения труда. Но вот здесь пока для Тюмени нет четкой ясности — идет поиск опытным путем. Кадры? А может, IT? Или инновационный кластер…

В тренде?

Безусловно, с ростом концентрации производства акцент конкурентной борьбы территорий в России постепенно сместился с федерального центра на региональный уровень. И если внутри себя регионы в миниатюре повторяют борьбу за ресурсы между центром и периферией государственного уровня, то, похоже, борьба за ресурсы и кадры между регионами в чем-то напоминает конкуренцию между государствами. Мысль о фракталах не дает покоя. И эта аналогия хорошо подкрепляет высказанную на Мастер-завтраке идею о дальнейшем формировании региональных агломераций. Ведь многие страны, пройдя период прямого соперничества, ушли в сторону специализации и объединения — торговые, таможенные и иные экономические союзы. Процесс болезненный, политический, но в естественных условиях, пожалуй, необратимый.

Согласен, что вопросов осталось больше, чем ответов. Но Дмитрий так справедливо и резюмировал: «В сложных системах никогда нет одного фактора». И добавил: «Я не считаю людей этим фактором — люди приезжают, когда уже есть условия».