Созданный ею фольклорно-этнографический ансамбль «Росстань» объездил полмира, приводя публику в восхищение звучанием песен сибирских старожилов. Песни эти вот уже почти четверть века Лилия Дёмина со своими ученикам и коллегами собирает по всем городам и весям юга Тюменской области. Некоторые сейчас можно услышать только в записи или прочесть в сборниках под редакцией директора Института музыки, театра и хореографии Тюменской государственной академии культуры, искусств и социальных технологий, кандидата искусствоведения Дёминой. В 1986-м она окончила Ленинградский государственный институт культуры им. Н. К. Крупской по специальности «народный хор», а в 2001-м — аспирантуру Уральской государственной консерватории им. М. П. Мусоргского. Она знает все о традиционном фольклоре и быте жителей Тюменской области, опубликовала монографию о свадебных обрядах местных славян, председательствует в жюри регионального фестиваля казачьей песни «Благовест», и это у нее можно расспросить о «песнях войны» и «девичьих страданиях». Лилия Дёмина стала гостем «Вслух.ру» и ответила на вопросы читателей издания.— Что явилось отправной точкой в создании коллектива? Как все начиналось? Кто помогал, поддерживал? Вдовенко, Тюмень— Коллектив создан в 1990 году, осенью ему будет 20 лет.— Собираетесь отмечать?— Планируем, но пока не решили, как именно… Коллектив появился не просто так. Вернувшись после учебы в Тюмень, я начала работать сразу в двух местах: во Дворце культуры «Строитель», где у меня была детская студия, — мы восстанавливали фольклорный театр, занимались пением. И преподавать на теоретическом отделении в училище искусств. Именно со студентами мы организовали первые фольклорные экспедиции: сначала в Северный Вагай, затем в Уват, Сорокинский, Викуловский районы. В этих поездках я поняла, что на юге Тюменской области зарыт настоящий фольклорный клад, но его нужно искать и главное — собранный материал пропагандировать, иначе он снова потеряется в архивах. Тогда-то у меня и возникла идея создать в училище фольклорное отделение. Именно отделение, а не народный хор, потому что, хоть я и окончила отделение народного хора в Санкт-Петербургском университете культуры, но наша псковско-новгородская группа специализировалась именно на фольклоре. Мы изучали фольклор Невельского района Псковской области, на границе с Белоруссией, и для меня было настоящим открытием обнаружить схожий музыкальный материал и обряды, привезенные белорусскими самоходами, в Викуловском районе Тюменской области. Все свои находки мы в дальнейшем обработали и передали в минскую консерваторию. Директор училища Евсей Натанович Шапиро, а затем и сменившая его на этом посту Наталья Павловна Засурина поняли необходимость открытия нового отделения, и учиться ко мне пришли люди, которые действительно любили фольклор. Многие из них уже имели образование, но им были нужны новые знания. Это был очень сильный выпуск. Олег Слинкин из семьи великолепных сургутских гармонистов (теперь он в Москве). Руслана Лосева — скрипачка из Нового Уренгоя, моя правая рука. Ирина Светлова — сейчас начальник управления культуры Тюменского района. Конечно, семья Майеров — российские немцы, которые занимались немецким фольклором. Они эмигрировали в Германию, но до этого восстановили немецкую свадьбу и выпустили брошюрку о ней. Это тот коллектив, который собрался в 1990 году, и уже в 1991-м поехал на международный фольклорный фестиваль в Литву, в город Каунас. Из колледжа искусств «Росстань» в 1995 году ушла в фольклорный центр «Росстань», который просуществовал до 2004 года. При нем работал детский ансамбль «Верея», где занимались дети от 8 до 12 лет. И в настоящее время у меня в коллективе три поколения исполнителей: в том числе те, кто стоял у истоков, и те, кто пришел ко мне еще семилетними детьми (Евгения Гаева, Елена Даниловская, Татьяна Торкина, Екатерина Марченко). Кто-то приходит, кто-то уходит, уезжает: двадцать лет — это много. Мы не зря назвали ансамбль «Росстань» — «перекресток дорог». Хотя наши с участниками коллектива дороги порой расходятся, это не значит, что мы не встречаемся, не созваниваемся. В общей сложности коллектив «Росстани» всегда составляет 13−15 человек. Часть из них я уже назвала. Также это Наталья Селиверстова, Дима Торкин, Сергей Окороков — великолепный гармонист, его супруга Катя Ракитина, Юля Старкова, которая сейчас в декрете, наш «верхний голос», Люда Кичкарь, Евгений Кульков — он не только поет, но и стал нашим видеооператором, Владимир Наумов — балалаечник. Все они личности. Все в свое время возглавляли детские коллективы в фольклорном центре «Росстань». Сейчас самостоятельно работают Нина Соколовская и Наталья Герлинг.— Cкажите, пожалуйста, где можно посмотреть выступления коллектива, какой у вас репертуар? Елена, Тюмень— Репертуар у нас разнообразный. Мы должны уметь делать все. Фольклор — это синтез. Взять хотя бы пение: обязательно нужно очень хорошо петь хотя бы в двух манерах: старожильческой (с открытым «а» и грудным «о») и самоходовской. Старожильческая манера — в основном мужское пение, очень низкое — это, конечно, Викуловский район (деревня Каргалы, например), Упоровский район, где проживают челдоны, или, как их еще называют, кержаки, культура которых образовалась из казачьей и северно-русской. Хотя была у нас и чистая северно-русская культура (сейчас она, к сожалению, исчезла) — в деревне Княжево Тюменского района. Самоходовская манера — это и самоходы из Орловской губернии (деревня Шаблыкино Ишимского района), сохранившие целую свадьбу, и выходцы из-за Дона (деревня Задонка Сладковского района) с их «лёлёшной» песней", белорусы в Ермаках, Осиновке Викуловского района, переселенцы черниговские (Лопазное Сладковского района). Все они приехали в Тюменскую область уже в XIX веке и смогли сберечь свои традиции и обряды. Интересен фольклор двоедан Исетского района: духовные стихи, совершенно мирские свадебные песни. Так что поем мы во всех жанрах и в разной манере. Конечно, взаимовлияние старожильческой и самоходовской манер в свое время происходило, но отличия все равно сохранились, и мы не можем не принимать их во внимание. Услышать нас можно, например, на фестивале «Осенняя рапсодия», который ежегодно организует творческое объединении «Тюмень» при городском комитете по культуре. На фестивале «Березка», который летом проходит на Мысу. Два концерта мы дали 5 марта. Сейчас планируем график дальнейших выступлений. Приглашают нас и частные лица: например, показать свадебный обряд воссоединения жениха с невестой. Людям стало интересно, как это происходит. Хочется послушать плач. Хотят поплакать даже. Видимо, все-таки корни «играют», хочется чистоты, душевности. — А дарят ли вашему коллективу на концертах цветы? Вадим Л., Тюмень— Назову два места, где было море цветов. Первое — Запорожье, куда мы ездили на Дни России в Украине в марте 2003 года. Большего количества цветов я не помню, потому что каждый участник коллектива был буквально ими завален. Второе, конечно, Литва. Вы помните, что в 91-м году отношения между нашими странами были натянутыми, и мы немного боялись ехать, а нас встретили розами. Мы шли по улицам Каунаса шесть километров и нам дарили цветы.— Скажите, пожалуйста, как происходит отбор в ваш ансамбль? Ольга, Тюмень— Можно прийти в понедельник вечером на репетицию к нам в академию на ул. Республики, 2. — Скажите, Лилия Васильевна, а сейчас вы **еще собираете песни по деревням или они уже там «не живут»? Р. Р., Тюмень— С экспедициями мы объехали весь юг Тюменской области — и на телегах, и на мотоциклах (на двух- и на трехколесных) и пешком. Экспедиции были большие, по человек 20, а вот денег было маловато. Поэтому мы договаривались с местными властями, нас бесплатно селили в каком-нибудь общежитии, а мы в конце давали семинар для работников культуры или участвовали в местном празднике, чтобы району была польза. Можно сказать, что мы собрали все «сливки». Все записи оцифрованы. Многие материалы уже изданы в книгах. Но большую часть еще предстоит обработать — и сейчас именно это наша первоочередная задача. — В каких странах «Росстань» гастролировала? Где вам больше понравилось? Татьяна, Тюмень — Первая поездка была, как я уже сказала, в Литву. Именно там мы познакомились с голландцами, которые в 1995-м году пригласили нас на фестиваль в Нидерланды. Огромное спасибо тогдашнему главе областного департамента культуры Александру Александровичу Шишкину, который поддержал нас. Он человек увлеченный, сам баянист и когда-то вел у меня оркестр народных инструментов во второй музыкальной школе (я училась по классу «аккордеон»).Именно после Нидерландов «Росстань» стала постоянным участником международных фольклорных фестивалей, проходящих по всему миру под эгидой Союза интернациональных организаций фольклорных фестивалей (CIOFF): в подобных мероприятиях обязательно представлены не менее 12 стран мира, причем из каждой приезжает только один коллектив. А также других крупных фестивалей, куда нас приглашали наши коллеги. Практика такова: мы оплачиваем только дорогу, все остальное — принимающая сторона. За это мы выступаем: даем ежедневные сольные концерты или дважды в день выступаем с короткими программами в общем концерте. Везде показываем сибирский фольклор. Очень важно поэтому, чтобы на гастроли выезжали хотя бы девять членов коллектива, потому что сибирскую кадриль танцуют восемь человек, плюс нужен один аккомпаниатор, а лучше — два. За прошедшие годы мы побывали в Пуэрто-Рико, Мексике, Швеции, Австрии, Канаде, Дании, Германии, Венгрии, Греции, Алжире, Бразилии, на Мальте и других странах. Это великолепный опыт, и в 1995 году мы задумали организовать международный фольклорный фестиваль в Тюмени. Пригласить иностранцев, показать им настоящую Сибирь. Но летом — зимой, конечно, прохладно. В 1995-м нам это, однако, сделать не удалось, и первый международный фестиваль «Сибирские родники» прошел в 1997-м. К нам приехали голландцы и шведы, а всего — порядка 50 коллективов, в том числе из бывших союзных республик. В День города мы устроили «Ямскую слободу»: по старой Тюмени были расставлены штук восемь площадок, и коллективы ходили между ними и выступали часов до двух ночи. Второй фестиваль прошел в 2000-м году — к нам приехали мексиканцы, тайваньцы. Третий — в 2003-м — снова прилетели тайваньцы, а также коллектив из Южной Кореи. Все они были в восторге. Мы же гостеприимные. Например, голландцам устроили «гастроли» в Нижней Тавде: целый стадион людей собрался посмотреть на их танцы. А еще, помню, зашли в гости к одной старушке. Она угощает голландцев пирогами, а те начали деньги ей предлагать — менталитет такой. Бабушка очень смущалась. Всегда приглашали гостей на настоящий пикник с комарами — очень нравилось. И тюменцы с удовольствием приходили на фестиваль: фольклор, страшно сказать, становится экзотикой.— Собираетесь ли вы еще организовывать фольклорные фестивали в Тюмени? Светлана Петровна, Тюмень— Очень надеюсь, что экономическая ситуация стабилизируется и очередные «Сибирские родники» все же состоятся. Хотя название это мы пытаемся сохранять: проводим в академии региональный конкурс солистов и ансамблей народной песни «Сибирские родники» в рамках форума «К успеху — через творчество». — Скажите, пожалуйста, почему сейчас очень мало русских народных коллективов, по крайней мере, в нашем городе? Прямо какое-то гонение на русскую песню. Е. Е., Тюмень— Не могу так сказать, что гонение. В Тюмени достаточно русских народных коллективов, хотя это ансамбли русской песни, а не фольклорные. Впрочем, фольклорных коллективов у нас и не должно быть много: мы живем в Сибири и, извините, Тюмень — перевалочный пункт по дороге на Север, Восток, а не исконная территория поселения славянских племен. У нас есть очень хороший коллектив в ДНК «Строитель» — «Сударушка», там же — белорусский «Лянок», есть «Сибирская забава», хоры: например, очень хороший хор Владимира Прокопьевича Костылева. Ну и фольклор — это клуб «Прометей» на Лесобазе. Им руководит Зина Полых — она тоже пела у нас в «Росстани». Это — «Дом Буркова», где работает Ольга Вашкеба. Остались детские фольклорные классы в «Лире».Но проблема существует, и большая. Не только в нашем городе. У любого движения есть периоды подъема и спада. Я считаю, до 2003 года у фольклора был огромный подъем: у людей проснулся интерес к национальным корням, традициям. Появилась масса фольклорных ансамблей, которые после 2003-го постепенно угасали, исчезали. В нашем городе некий слом произошел году в 2004-м. В какой-то момент участники коллективов начали получать очень низкие зарплаты. Все стали ныть. Я сказала — хватит ныть, найдите себе нормальную работу, зарабатывайте, фольклор будет нашим хобби. Молодые же, я все понимаю. — Что нам необходимо предпринять, чтобы сохранить и приумножить богатство наших традиций? Владислав Татаринцев, Тюмень— Думаю, нужно ввести в школе уроки национальной культуры. Хотя бы славянской, а там уж расширяйте, пожалуйста. Диалог культур следует начинать со знания своей культуры, а многие дети сейчас понятия не имеют, что такое святки, не понимают значения традиций. Для чего, скажем, нужно обрядовое пение? Я выхожу в праздник на улицу, громко пою, и все свои отрицательные эмоции выплескиваю в природу. Сейчас куда выйти-покричать? Ну у меня, слава богу, есть ансамбль, где мы поем, и вся плохая энергетика уходит. Кстати, праздники сейчас, к сожалению, становятся все менее массовыми, скорее, проходят как-то кулуарно. Вроде и энтузиасты есть, но чего-то хватает. Никто не учит людей играм, обрядовым действам. А зритель должен в них участвовать. С другой стороны, конечно, пришла я на вечеринку и могу просто посидеть, а могу и повеселиться. Но все равно отношению к празднику, к традициям нужно учить с детства. Раз уж в семье этого не делают, то хоть в саду, в школе пусть будет.— Где можно приобрести вашу книжку о свадебных обрядах? Очень интересно, жду ответа. Елена, Тюмень— Только у нас в «Росстани», их осталось очень мало. Приходите в понедельник.— Нужно ли возрождать свадебные славянские обряды? Если да, то, как это можно, по вашему мнению, сделать? Анна, Тюмень— Нужно сохранять. Возродить их было бы сложно, потому что сейчас эти обряды потеряли смысл. Хотя в некоторых районах местные фольклорные коллективы очень часто приглашают на свадьбы — например, играть выкуп. Вообще, раньше свадебный обряд длился не день и не два, как сейчас. Его продолжительность зависела во многом от благосостояния жениха и невесты. Если девушку просватали в январе, а свадьба по традиции будет в месяц-мясоед, в феврале, вечерки могут идти три недели. И девушки, которые помогают готовить приданое, — их может быть три, а может и 12 — все это время живут у невесты, их поют, кормят. Каждый вечер к суженой приезжает жених. Со своими друзьями. Степень свободы поведения молодежи зависит от их семей. Скажем, в Исетском районе все было строго: молодые сидят в красном углу, максимум — держатся за ручку, а остальные веселятся. В Исетском районе были даже так называемые «половые песни», под которые девки и парни прогуливались по комнате и знакомились друг с другом. Песенные жанры, звучавшие на свадьбе, сами по себе очень интересны — те же причитания, когда все начинают голосить. Вот представьте, невесте полагается до венчания плакать. Конечно, это нереально (хотя, может, и реально — если не за любимого идешь). Вот и приглашали причетниц. Самое интересное — оказалось, что сестра моей бабушки была хорошей причетницей, но я узнала об этом только после ее смерти. Очень жаль. «Ой ты, моя милая сестрица. Приходи на мою свадебку…», — ездили по деревни и причитали у каждого двора. Мы записали очень много причитаний. Да и свадебный обряд у нас в Сибири сохранился прекрасно — мы нашли целых четыре вида. А сватовство. Это же тоже целое действо. Например, интересный обряд был в Сорокинском районе. Вот, вроде, жених созрел, теперь ему нужна невеста. Он подумал и говорит, например: «Мне бы Марью, Дарью или Авдотью». Мать печет три булочки и отправляет по одной девушкам. Если хлеб приносили назад, в тот дом ходить свататься не надо. А если оставляли — среди тех девушек и выбирали. — Лилия Васильевна, остались ли на территории Тюменской области поселения, которые через фольклор указывали бы на казачьи корни? Ведь известно, что с конца XIX века казачество тюменского края переводилось в крестьянское и мещанское сословия. Практически в нашем регионе не было казачьих станиц! Зайцев Г. С., Тюмень— Да, в основном казаки ушли в Омскую область или в Казахстан. Поселений, куда приехал бы, а там в форме казачьей ходят, таких нету. Хотя есть у нас село Бердюгино Ялуторовского района, а там — коллектив «Калинушка», бабушки в котором поют песни своих предков-казаков. Однако бабушки стареют, песни изменяются и становятся ближе к современности. К сожалению, в Тюменской области сохранилось мало настоящих казачьих песен, а потому и казачьих коллективов мало. Есть, например, в Тобольском районе ансамбль Александра Пахтусова — они поют пенсии Дона, Кубани, и это неплохо, потому что сюда тоже приходили казаки с Дона и с Кубани. То, что их здесь не осталось, — это уже другая песня. — Ваше отношение к современности? Сделала ли современная культура эволюционный шаг вперед по сравнению с традиционной? Она богаче, интереснее, полезнее? И что такое современный человек? Вы современный человек? Колтунова Елена, Тюмень— Да, я считаю себя современным человеком. Наша культура сделала огромный шаг вперед в плане техники, а вот в отношениях между людьми мы, по-моему, теряем — они становятся жестче. — Здравствуйте, Лилия. Сейчас идет Великий Пост, как вы считаете, должен ли современный человек его соблюдать? Алена, Тюмень— Считаю, что человек должен решать сам. Я не соблюдаю, но, мне кажется, когда зима переходит на весну, организму требуется больше фруктов, овощей, поэтому для меня естественно в это время есть больше зелени и меньше мяса. Сама природа нам подсказывает. Надо только научиться ее понимать.— Лилия, скажите, а существует у сибирских славян пласт песенного фольклора на тему «мальчишечьи страдания»? В плане — в мужья не берут. На востоке это называется «остался дома». Виктор Михайлович, Тюмень— Есть. «Не берут в мужья» не встречала, а вот как страдали, что девка не посмотрела или вышла замуж за другого, мы записали. Существуют еще в фольклоре так называемые рекрутские страдания: когда солдат тоскует по дому, по любимой.— Вы бывали во многих странах, расскажите, какое отношение к фольклору и традициям там, и отличается ли оно от нашего? Владислав Татаринцев, Тюмень— В Швеции, например, созданы клубы танцев, где можно научиться национальным танцам за плату. Сейчас такие клубы появляются и в Тюмени. Недавно я встречалась с владелицей одной из них — Анастасией Дубинской. Она рассказывала, что у них было уже несколько звонков от желающих научиться народному танцу: хороводу, кадрили и так далее. — По опыту знаю, что очень трудно совмещать творческую деятельность с управленческой. Как вам удается все успевать и всегда прекрасно выглядеть? Что выручат вас в трудные моменты жизни? Владислав Татаринцев, Тюмень— Мне интересно совмещать. Я научилась выделять главное на сегодня и на завтра. И планировать. А женщина — она всегда должна оставаться женщиной, в ней все должно быть гармонично. Что выручает? Вот все это. Но, прежде всего, дочь и фольклор. С моей дочерью очень интересно общаться. А когда уже совсем бывает плохо, беру фотографии из какой-нибудь хорошей поездки — будь то гастроли с ансамблем или путешествие с семьей — просматриваю их и становится легче.— Любите ли вы путешествовать? Гвай Анастасия, Тюмень— Очень люблю. Стараюсь это делать по мере возможностей. С семьей ездим в основном в Европу. Мне нравятся Италия, Франция, Испания, особенно Андалусия — и пение и вино: южная Испания — это очень интересно. На гастролях мы обычно придумываем сказки. И вот когда мы были в Мексике, меня выбрали испанской королевой. Это моя любимая роль… — Вы прямо по ролям разыгрываете сказки? — Нет, просто болтаем во время поездок: «Это у нас испанская королева. Вот это ее паж, это — сын. А тому кавалеру принадлежат угодья, куда мы сегодня едем на гастроли». И так далее. — Лилия Васильевна, как вы предпочитаете проводить свободное время? Есть ли у вас хобби? Наташа, Тюмень— С детства люблю кататься на коньках, что удается редко. У меня есть коньки, костюм, и мы с дочерью и мужем, который хоть и не катается, но гуляет с нами, выходим периодически на каток. Второе — нравится ездить на машине. Ну и книги читать — это понятно.
