Задумали мы с краеведом Валерием Чупиным гулять по старой Тюмени. Я представляла себе так: бродим неспешно по чистеньким улицам в центре города, разглядываем знакомые дома с пышной резьбой, и тут обнаруживается, что ничего-то я не знаю ни о тюменской архитектуре, ни о замечательных людях – купцах и меценатах, живших в этих домах, ни о городском быте ...
Задумали мы с краеведом Валерием Чупиным гулять по старой Тюмени. Я представляла себе так: бродим неспешно по чистеньким улицам в центре города, разглядываем знакомые дома с пышной резьбой, и тут обнаруживается, что ничего-то я не знаю ни о тюменской архитектуре, ни о замечательных людях — купцах и меценатах, живших в этих домах, ни о городском быте хотя бы и столетней давности. Однако первая совместная вылазка получилась куда более удивительной и отчасти экстремальной. Ведь я совсем забыла, что не только в нынешнем центре остались исторические здания. Заповедные места сохранились по ту сторону пешеходного моста, через реку от Троицкого монастыря, в районе, где издавна селились кожемяки и сундучных дел мастера. Сейчас законом охраняется более 200 тюменских зданий. Пять из них находятся в заречной части, при этом здесь еще множество домов, имеющих все признаки памятников, да и сам вековой узор улиц и кварталов — историческая достопримечательность. Двухэтажный краснокирпичный особняк Колмогорова на улице Щербакова, 4 — особая статья, такого роскошного здания, да еще с сохранившимися интерьерами, в Тюмени больше нет. Высокий, просторный, настоящий дворец о двух крыльях. Над парадным входом — балкон, деревянные полуколонны с резными капителями. Внутри на второй этаж ведет широкая закругляющаяся лестница, очень подходящая для балов и приемов. Потолки украшены лепниной, правда, раскрашенной в советские времена. В гулких залах пахнет старым деревом и забытым праздником… Династия промышленников Колмогоровых ведет историю с XVIII века. Во второй половине XIX столетия кожевенное производство Филимона Степановича Колмогорова было одним из крупнейших предприятий города, получавшим высшие награды на промышленных выставках, например, на тюменской выставке 1871 года — аналоге нынешней «Тюменской марки». В 1860-е годы потомственный почетный гражданин Филимон Колмогоров был городским головой. В 1870-е, во время русско-турецкой войны, нажил солидный капитал на поставках солдатских сапог. Разбогатев, Колмогоров занялся благотворительностью. Он был блюстителем Вознесенского зареченского приходского училища, членом попечительного совета Александровского реального училища. Купец, меценат, бытописатель Тюмени Николай Чукмалдин обязан Колмогорову своей карьерой: когда Чукмалдин разорился, пал духом, запил, Филимон Степанович единственный поддержал его, дал денег на подъем и, выходит, подарил городу знаменитого гражданина. Более 17 лет был он председателем попечительного совета женской прогимназии, затем ответственный пост перешел к его старшему сыну, Григорию. В 1893 году, после смерти Филимона Степановича, Чукмалдин заказал художнику Петру Изоеву портрет Колмогорова, который был выставлен в актовом зале женской гимназии с разрешения министра народного просвещения. Портрет сохранился в фондах Тюменского музея изобразительных искусств и до недавнего времени, пока потомки промышленника не передали к публикации семейные фотографии, оставался единственным известным изображением Филимона Колмогорова… В заречной части города Колмогоров владел 15−20 земельными участками, садом и водокачкой, ну, а краснокирпичный дворец, построенный около 1858 года, был его основным домом. После смерти Филимона Степановича дом перешел во владение его вдовы и сыновей, тоже личностей незайрядных. Александр Филимонович, например, учился в Санкт-Петербурге, там женился на известной писательнице Надежде Лухмановой («Она была, пожалуй, популярней, чем Улицкая теперь», — сравнивает Чупин). Лухманова была много старше Колмогорова, имела троих детей от прежних браков. Приехав в Тюмень, они поселились в этом самом зареченском доме. Но дворянская дочка, избалованная столичной жизнью, видавшая парижи и берлины, Лухманова не прижилась в Тюмени, где даже мостовой не было. О своих здешних впечатлениях она написала через десять лет цикл рассказов «В глухих местах», описав неприглядный городок, где царит невежественное купечество. «Главного героя зовут Круторогов, отчасти прототипами персонажам послужили члены семьи Колмогоровых, — говорит Валерий Чупин. — Но портреты Лухмановой не соответствуют историческим фактам, это собирательные образы. Самодуры, жадные до наживы, пьяницы, они воплотили общие впечатления писательницы от Тюмени». Лухманова родила сына и уехала в Санкт-Петербург, активно занималась общественной деятельностью, писательством, во время русско-японской войны работала на Дальнем Востоке медсестрой. А муж воспитывал сына и до конца жизни исправно платил ей пансион. Александр Филимонович был талантливым инженером: проектировал мост через Тюменку, работал над проектом необходимой городу железнодорожной ветки до станции Тура, благодаря копеечному сбору от которой в городе появилась первая мостовая по улице Голицынской… Сегодня дом, с которым связаны воспоминания о знаменитых горожанах, находится в бедственном положении. В бальном зале обстановка больше подходит для фильма про гражданскую войну: огромные окна даже в пасмурный день дают много света, но он только подчеркивает сиротливую пустоту зала, особенно в той части, где потолок прошлым летом обвалился. Ну и там, где четыре тазика ловят сочащиеся с потолка капли. Часть дома Колмогорова занимает центр татарской культуры. Сюда его переселили «временно» — шесть лет назад. Если раньше зал использовали для концертов — вот и декорации остались, и музыкальные инструменты, — то теперь находиться здесь небезопасно. К тому же памятник культуры налагает на обитателей определенные обязательства — так просто его не отремонтируешь, не подлатаешь своими силами. Впрочем, сил у татарского центра нет, признает директор Лилия Каримова. И поскольку другого места для центра пока тоже нет, он страдает вместе с памятником архитектуры. Второй жилец дома Колмогорова — филиал поликлиники № 1. Учреждение здесь, в Зареке, необходимое, пожилым людям слишком хлопотно ехать в главную поликлинику во Второй заречный микрорайон. Но и у поликлиники нет средств на правильное содержание здания. Требования санэпидемстанции расходятся с требованиями инспекции по охране памятников, так что противоречия возникают даже по таким, казалось бы, мелким вопросам, как покрытие для пола — стелить линолеум или оставить деревянные полы. К тому же на первом этаже, где располагается лечебное учреждение, поселился грибок, разъедающий стены. Городские власти задумали сделать в доме ремонт. Но Лилия Каримова и сотрудники городской инспекции по охране памятников в один голос недоумевают — им стало известно, что конкурс на выполнение ремонта выиграла фирма, не имеющая лицензии на работы с памятниками истории и культуры. Условия тендера, объявленного для ремонтно-строительных организаций, ориентированы на самую экономную смету, подчеркивает Чупин, но в работе с памятником важно качество работ, а не их дешевизна. Научно-методический совет по сохранению объектов историко-культурного населения Тюменской области готовит главе города предложение по созданию реставрационной базы, которая бы позволяла своими силами восстанавливать исторические здания и готовить квалифицированные кадры. «Архитекторы, конструкторы, даже рабочие, которые гвозди забивают, должны иметь специальную подготовку, чтобы работать с памятниками, — говорит Валерий Чупин. — И такие специалисты нужны не только в Тюмени, но и в Тобольске, Ялуторовске, Ишиме, в Курганской и других соседних областях, так что дело не только нужное, но и выгодное в перспективе». Но даже если город решится создать такую базу, это произойдет не раньше чем через несколько лет, а дом Колмогорова надо спасать сейчас. Именно спасать — не ремонт экономкласса проводить, а основательное и научно обоснованное восстановление. В Тюмени, как и, например, в Европе, давно практикуется передача исторических памятников в долгосрочную аренду коммерческим организациям, которые реставрируют и ухаживают за зданиями в счет арендной платы. Так дома сохраняют исторический облик и остаются вписанными в современную жизнь города. Найти инвесторов-арендаторов было бы большой удачей для дома Колмогорова. И сейчас такой шанс вполне может появиться. Директор мебельной фабрики «Заречье» Сергей Киверин рассматривает возможность поучаствовать в реставрации «дворца». У фабрики, которую в ближайшие годы ждет переезд за черту города, есть музей старинной мебели. Доступ к коллекции затруднен, поскольку музей расположен на территории фабрики, и все же экскурсии здесь пользуются успехом. Но если производство переедет, старинные предметы интерьера вовсе пропадут из поля зрения тюменцев. А что если устроить музей мебели в доме Колмогорова? И вообще сделать самый яркий архитектурный памятник заречной Тюмени культурным центром — с галереей, детской художественной студией, библиотекой, сундучными мастерскими, от которых, по одной из версий, произошла мебельная фабрика. Вряд ли одно предприятие потянет все расходы по отселению нынешних обитателей дома и реставрации. Но поучаствовать в создании научно-проектной документации, вложить часть средств в восстановление интерьеров «Заречье» могло бы. Особенно если другие зареченские предприятия, ценящие не только свой бизнес, но и ту среду, в которой они производят овчину, лекарства, фанеру, поддержат идею создания музея Бухарской слободы. Звучит как фантастика, но дело-то, в общем, за административным решением. Сегодня никто не сомневается в том, что Тюмень — богатый и современный город, столица богатого региона. Власти буквально ищут, где бы еще произвести усовершенствование — для Тюмени часы с колокольчиками купили, в Ялуторовске для туристов запланирован Купеческий квартал, в селе Покровском в честь Распутина строится гостиничный комплекс. А Колмогоров — чем не бренд? Дворец его — чем не достопримечательность? Все-таки история «Ворот Сибири» не сводится к паре чистеньких улиц в центре города.
