Сатирическая комедия провинциальных нравов переосмыслена режиссером в мистическом ключе. Здесь сплетаются в странный клубок реальность скорее в гоголевском духе и туманный (в прямом смысле) мир снов, а также мир жизни и смерти.
Томский драматический театр, посетивший Тюмень в рамках фестиваля «Театральный перевал», представил тюменскому зрителю переосмысленного Достоевского — спектакль «Окаянные сны», поставленный по повести «Дядюшкин сон».
История о приезде в городок престарелого князя и попытках местных мамаш выдать за него своих дочек, переименована режиссером Сергеем Куликовским не случайно. Сатирическая комедия провинциальных нравов переосмыслена режиссером в мистическом ключе. Здесь сплетаются в странный клубок реальность скорее в гоголевском духе и туманный (в прямом смысле) мир снов, а также мир жизни и смерти, на грани которого — умирающий учитель Вася, возлюбленный Зины, невесты старого князя, время от времени «пролетающий» через сцену.
Мистика нашла свое отражение и в сценографии. Декорации имитируют обычную русскую гостиную того времени, но все здесь — графитное, монохромное. Костюмы — сложного кроя, скромные по цветам, но с яркими алыми деталями. Во внешности главной героини, светской львицы города Мордасова Москалевой — элементы испанского образа, перед нами этакая возрастная провинциальная Кармен, желающая страстей и интриг. Платье и грим Зины делают ее одновременно и Коломбиной и Ларисой Огудаловой из фильма «Жестокий романс». К Островскому, а точнее, к его кинематографической интерпретации Эльдаром Рязановым отсылает и игра Ольги Мальцевой (Москалева), которая время от времени выдает Алису Бруновну Фрейндлих.
Отдельного упоминания заслуживает музыка — в постановке звучат песни группы «Пикник», Гарика Сукачева и других современных рок-исполнителей. Песня «От Карелии до Карелии» — странный выбор, добавляющий спектаклю еще и некий социальный пафос.
Финал повести Достоевского — с удачно вышедшей замуж Зиной и добившейся своего Москалевой — оставляет читателю большой простор для раздумий. Но, видимо, слишком велик соблазн сделать загадочное еще более загадочным. Поэтому дальнейшая судьба Зины оставлена «за кадром» — в конце спектакля зрителя опять выбрасывают из реальности в фантасмагорический и довольно бессмысленный мир снов, в котором — туман и голоса героев, и живых и мертвых, как вечный упрек несчастной Зине. В неравной борьбе с комедией мистика побеждает.
